ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЛОГИКА РАЗУМА И ЛОГИКА БЕЗУМИЯ

(ТЕОРИЯ ПРАКТИКИ)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ОТ «HOMO SAPIENS»  К «HOMO LUDENS»[1].

ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ КАК ПОЛЁТ:

МЫСЛИ О РУССКОЙ СУДЬБЕ И О ТОМ, ЧТО УБЕЖДАЕТ

 

«В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном; и кто примет одно такое дитя во имя Моё, тот Меня принимает; а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской». Евангелие от Матфея 18:1-18:6       «Истина есть великое слово и еще более великий предмет. Если дух и душа человека еще здоровы, то у него при звуках этого слова должна выше  вздыматься грудь».  Ф.Гегель    «Заметь еще одно: все творимое есть лишь подобие». Николай Кузанский «Берилл»   «Крошка сын                        к отцу пришел, и спросила кроха:       - Что такое                       хорошо    и что такое                       плохо?» В.Маяковский «Что такое хорошо и что такое плохо?»   «Нет света в просвете бытия, если прошлое, как прохожий, проходит бесследно». Ф.Гиренок «Археография истории»

 

Что такое Истина?

Можно предложить много определений. Например, такое: Истина это всё то, что помогает человеку стать человеком.

Великая и удивительно простая Истина приведена в известных словах Иисуса из Назарета когда он говорит о детях и необходимости стать ребенком, чтобы войти в «царство небесное».

Каким ребенком? Обычным, то есть обычным в житейском смысле? Но как взрослый человек может стать вновь ребенком? Речь идёт о чистоте восприятия и доверии? О чём идёт речь вообще?

Ответ: об этом.

Всё просто.

Просто человек должен согласиться с Истиной и принять её.

А она в том, что любой человек – это Духовный Ребенок, ребёнок Духа, то есть растущее Божье дитя, или в буквальном смысле наследник-отпрыск Бога-Творца.

Мера признания этой Истины и мера следования ей и определят духовную значимость человека, его положение  и роль в Царстве Духа.

Кроме того, где дети – там игра.

У детей Духа всегда особые, очень взрослые Игры – с обычной человеческой точки зрения.

Трудно не согласиться с тем, что сердца людские уже давно не бьются учащенно при слове Истина.

«Что я понял — прекрасно; чего не понял, наверное, тоже. Только, право, для такой книги нужно быть делосским ныряльщиком», - однажды произнес Сократ  прочитав написанное Гераклитом.

Одной из таких глубоководных мыслей Гераклита прозванного за непонятность своих мыслей «Тёмным» была мысль о том, что: "Вечность есть играющее дитя, которое расставляет шашки: царство над миром принадлежит ребенку"

Великий Ребенок Всеобщего действительно Существует. И ничто не есть без основания. И бытие и основание: то же самое. Бытие как основывающее, не имеет никакого осно­вания, играя как без-дна ту игру, которая в качестве по­сыла судьбы бросает нам в руки бытие и основание. Остается вопрос, играем ли мы свою роль и как мы, слы­ша правила этой игры, подчиняемся этой игре[3].

Видимо эта Игра – это игра в «Истину».

Истина – это камертон, камертон Духа.

Истина это звучание Космического Камертона Духа, это звучание Его Сердца. Истина – в сердце человеческом. 

Отчего же наши сердца уже не бьются при звучании Истины?..

Может, мы глухи, а может быть у нас уже нет сердец?

Они молчат, потому что их нет?

Так писал Мартин Хейдеггер, один из немногих истинно мыслящих философов.

Для мышления истинно мыслящего, в общем-то, формы не нужны, формы возникают и существуют как необходимость понимания иными понятого мыслящим, который мыслит истинное. Можно поражаться людской способности видеть разделение и обособление там, где можно и нужно видеть единство.

Единство необходимо видеть и понимать, так как вне понятого единства увидеть и понять ничего нельзя, то есть истинно увидеть и истинно понять нельзя ничего. Причина в том, что всякое иное видение и понимание не ведёт к Истине, которая истинно проста, но ведёт к злокачественному умножению форм иллюзорности. Мышление в своём роде – это и есть мышление человека. Мышление во Всеобщем как мышление Единства это всеобщее истинное мышление.

Очень немногие смели и могли приближаться к границам безграничного своей мыслью.  

Вызывают ли какой-либо отклик приведенная выше живая мысль М.Хайдеггера?

Если человек в состоянии мыслить, то отклика на эту мысль не может не быть, но если его всё же нет, то инструмент духа явно или требует настройки или, что много хуже – требует проверки на наличие.

С последним уже трудно что-либо сделать, то есть извне сделать уже ничего нельзя. Нет масла – нет светильника и нет света, нет света – есть тьма.

Человек и тьма – этот дуэт будет танцевать под музыку хаоса, хотя какая же у хаоса музыка, такая же скрежещущая как человечность без света.

Оставим того кто во тьме наедине с нерожденным в себе светом. Он, по крайней мере, нашёл то, что искал, и он никогда более не станет, не сможет стать ребенком, о котором говорил и Гераклит прозванный «Тёмным», и Иисус из Назарета. И никогда уже такой человек, который уже и не человек вовсе, ибо его духовный век оборвался, прервался навсегда, не сможет поиграть в Игру, в которую будут играть все дети Духа. Почему?

Хотя бы потому, что дети Духа всё-таки остаются детьми пока не вырастут. И это хорошо, потому что это правильно.      

Царство над миром действительно принадлежит ребенку, ведь человек и есть этот духовный, то есть божественный ребенок. Человек – это ребёнок-бог, ведь наша планета это своеобразные космические ясли-сад.

Так дело обстоит с теми, кто жив, и если речь о настройке инструмента духа в человеке, то настройку всегда следует начинать с начала.

Где находится начало каждого из тех, кто должен мыслить? Там. Далеко в детстве. Может быть начало здесь, то есть там?

Ответить нужно себе.

Честно ответить.

Истина не в чести лишь у бесчестных, которые забыли, что они были детьми. Не нужно бояться быть ребенком.

И Гераклит Тёмный не потому, что лишен света, а потому что – малопонятен и прав.

И потому что Гераклит прав, вопрос-название известного в советское время каждому взрослому  и ребёнку начала стихотворения, которое приведено в эпиграфе Главы исчерпывающе отвечает не только на естественные и элементарные детские вопросы о том, что хорошо и правильно, а что плохо, но и на вопрос о смысле и задаче самой человеческой жизни.

Плоха или хороша существующая система образования полностью заимствованная с Запада?

Плохо или хорошо было то, что сотворили со страной гайдаровско-ельцинские «реформаторы»?

Плохо или хорошо то, что американцы со своими сателлитами вторглись в Ирак?

Плоха или хороша демократия как система организации и функционирования общества?

Реклама – это хорошо или плохо?

Плохо или хорошо было то, что произошло в Октябре 1917-го года?

Советское время и советская система была ли она хорошей или плохой? 

Существующая жизнь как она ощущается и понимается в настоящий момент, жизнь в России, Украине, Беларуси, в отношении духовно-нравственного аспекта своего лучше или хуже жизни в том времени, когда все три государства составляли одно целое?

Понятно, что вопросов подобным приведенным может быть неисчислимо много. И каждый из вопросов требует ответа, правильного и по возможности определенного, то есть единственного.

Метущееся между дихотомией неисчислимых полярностей мира человеческое сознание постоянно ищет ответы на вопросы и находит какие-то, и пытается отвечать на них, или по множеству причин – не находит и уже не пытается. Но жизнь ставит и ставит новые вопросы и ответить на них необходимо хотя бы потому, что положение обязывает, как же, ты человек, то есть – человек-разумный!

Проблема различения и выбора – пока что основное занятие человека на земле.

Что такое добро и зло? Где добро, а где зло? И данное, непосредственное и предстоящее передо мной, чем является оно, добром или злом? 

И кто я сам есть и что творю на этой земле, зло или добро?

Есть вопросы простые, есть сложные, а есть такие, на которые ответы ищут сотни, а порой и тысячи лет. И не все вопросы стоят друг друга, есть особые вопросы.

Для русских, русских не как национальности, а русских-по-духу есть такой вопрос, и этот вопрос является вопросом жизни или вопросом смерти всего того, что есть русского в мире.

И поскольку конец, завершение Книги должно давать ясные ответы на все основные вопросы, которые могут волновать русское сознание, а Книга адресована, прежде всего, России и всему духовно русскому в ней и вокруг неё, то начало вполне естественно может содержать самый важный вопрос, на который необходимо дать ответ.

Осознаем ли  мы – русские – сами, что есть Россия и к чему она призвана?

Переживаемый всеми нами явно окаянный исторический момент таков, что любые смелые заявления о судьбе России и мира вызывают недоверие и раздражение, впрочем, учитывая длительность момента и особо-антирусскую окаянность его, не так уж много мыслителей смело заявлять о судьбе России и ранее[5].

Правдиво заявлять, то есть созвучно Истине.

Возьмём в качестве примера четверых: Ивана Александрович Ильина[6], Пётра Яковлевич  Чаадаева[7], Федора Михайловича Достоевского[8] и Николая Александровича Бердяева[9].

Ильин И.А.: «Судьбы народа сокрыты в его истории. И мы, смущенные, мы, малодушные и маловерные, мы должны научиться читать и разуметь молчаливые глаголы нашего прошлого; разуметь сокровенные судьбы и явные дары, и таинственное призвание нашего народа, нашего русского величия: уверенно разуметь и уверенно провидеть грядущее всенародное воскресение России». [10]

 

П.Я.Чаадаев: "У меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество. Я часто говорил и охотно повторяю: мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великими трибуналами человеческого духа и человеческого общества[11]".

 

Достоевский Ф.М.: «Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, всё это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей. Если захотите вникнуть в нашу историю после петровской реформы, вы найдете уже следы и указания этой мысли, этого мечтания моего, если хотите, в характере общения нашего с европейскими племенами, даже в государственной политике нашей. Ибо, что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе, может быть, гораздо более, чем себе самой? Не думаю, чтоб от неумения лишь наших политиков это происходило. О, народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону![12]»

 

Приведенные первые три мнения оставим пока что без комментария, ибо вернемся к ним позднее. А вот на мысли, точке зрения Николая Александровича Бердяева, сосредоточимся и попытаемся в неё вникнуть: 

«Призванность славянства предчувствовали  многие чуткие люди  на  Западе.  Но осуществление  мировых  задач России  не может  быть предоставлено произволу стихийных сил истории. Необходимы творческие  усилия национального разума  и национальной воли. И если народы Запада принуждены  будут, наконец,  увидеть единственный  лик  России  и  признать  ее  призвание, то  остается все  еще неясным, сознаем ли  мы сами, что есть Россия и к чему она призвана? Для нас самих  Россия   остается  неразгаданной  тайной.  Россия  -   противоречива, антиномична. Душа России не покрывается никакими  доктринами.  Тютчев сказал про свою Россию: Умом России не понять, Аршином общим не измерить: У ней особенная стать - В Россию можно только верить.»

 

 Имеющее место раздражение и недоверие в отношении любых заявлений о некоей особой миссии России в мире в настоящий момент более чем обоснованны и легко объяснимы.

Вера, как и то, что обычно называют знанием, обычно всегда имеет границы.

Её внутренняя граница – фанатизм, а внешняя – недоверие.

Любопытно, что в отношении знания дело обстоит практически так же, с той лишь разницей, что на месте недоверия находится незнание, а на месте фанатизма – свобода мнений.

Но всего интереснее то, что все эти  границы – одна и та же граница, граница невежества.

Но хотя граница одна и та же, но вот природа границ различна, ибо опирается на полярность различия природы познания. Душевная чувствительность и восприимчивость в случае веры и ментальная развитость в случае знания. Указанную чувствительность нередко также называют сердечностью.

Россия действительно противоречива и душа России действительно несоизмерима никакой известной формальной доктрине.

Акцент на формальности доктрины сделан не случайно. Противоречие – всегда имеет определенно-формальный и потому доктринальный характер. В зародышевом состоянии это противоречия точек зрения и случайных мнений, в развернутом и завершенном некое всеобъемлющее доктринальное противостояние противоположных по направленности идейных доктрин.

Обратим особое внимание, что Бердяев уточняет природу тайны российской противоречивости понятием антиномии[13].

Сразу же рискнём ответить, в чем именно состоит это противоречие и каковы пути его разрешения. Опираясь только лишь на известное и направленное против кантовского понимания антиномии гегелевское утверждение о том, что всякое понятие антиномично, и что именно противоречие является источником развития всякой вещи в мире.

Любое противоречие приходит к самосогласованию через развитие противоречивых сторон себя. Иначе говоря, сказанное можно выразить так: «удел всякого противоречия, каким бы оно ни было – быть снятым».

А ещё так: «две противоположные стороны любого противоречия всегда находятся по одну сторону развития себя друг в друге», и главное, понимать данное определение следует буквально.

В этом, в сердечности, небывалая сила русской народной души, в этом же её неизбежным продолжением проявляется её неслыханная слабость.

Не случайно именно русские являли миру примеры самой истой веры, упорства и единства, как и примеры самого отвратительного изуверства, разброда и шатаний.

Противоречивость России и русского народа не просто противоречивость свойственная всем и любому из народов, а противоречивость истинно антиномичная, то есть доведенная до крайних, абсолютных пределов, которая заложена в глубочайших глубинах народной души – в её Духе.

Тайна души Русской в том, что нет в этой тайне ни для кого никакой тайны – эта тайна известна всем, она сердечность этого лишенного сердца Мира.

Душа это форма образа того, что оживляет её и является её сущностью – Духа.

Тело, в свою очередь, являет форму образа формы образа сущности своей.

Безобразия мира сего  - в утерянном образе человека-духовного.

Вообще стоит особо отметить, что отсутствие связи со своей сущностью, в том числе и в качестве способности проникать в сущность предмета мышления, т.е. у «тупоумия» или кратко -  «тупости» как понятие есть три различающихся значения.

Первая – это ординарная или естественная тупость[14];  вторая это тупость как неестественная тупость, а третья, это противоестественная или метафизическая тупость.

Лицезрение первого уровня непомерно угнетает.

Второй уровень при нарушении внутреннего равновесия уже может превратить в человеконенавистника.

Передать свои мысли и чувства, когда попадаешь в сферу воздействия третьего уровня[15], любыми словами уже невозможно[16].

О чём речь? Речь о чрезвычайно важном.

Речь идёт о всеобщей сверхнеобходимости и сверхнадобности переосмысления людьми самих себя, доведение до здравого состояния своего ума-разума и приведение его в соответствие с одним фундаментальным принципом.

В логике этот принцип называется принципом (иногда «законом») «достаточного основания».

Что это означает?

Дело в том, что обоснованность любой точки зрения некоторого человека кем бы он ни был, как правило, всегда болезненна, поверхностна и потому абсолютно иллюзорна и безосновательна. 

Но главная проблема вовсе не в том, что практически каждый в этом мире – духовно, интеллектуально и нравственно поверхностен, однообразной поверхностности можно было бы успешно противопоставить единый образ достижения духовной глубины, которая едина на всех, а в том, что каждый поверхностен-по-своему.

У каждого своя уникальная безосновательность своей точки зрения и своей позиции в мире, и как следствие – свой иллюзорный мир со своими иллюзорными интересами и результатом является абсолютная, тотальная безответственность по отношению к миру действительности, миру Всеобщего, который единственно реален.

Безответственность людская угрожает самому существованию мира.

Безответственность в данном случае это неспособность в силу указанных выше обстоятельств отвечать за свои действия, и неспособность отвечать за действия иных.

Необходим кардинальный всеобщий пересмотр «оснований», которые порождают всеобщую разделенность, обособление и конфликт неисчислимых «точек зрения». Основания, порождающего всеобщую разделенность человеческого рода, всеобщий эгоизм в действительности не только нет, есть прямо противоположное – всеобщее и единое духовное основание утверждающего единство мира и людей в нём.

Это основание абсолютно необходимо, ибо только оно может стать единым основанием для всех, всеобщим основанием независимо о того где живёт человек на планете, что делает, что исповедует и какие на текущий момент взгляды у этого человека.

Что это за основание? Это – основание будущего, основание которое станет идейно-мировоззренческим основанием жизни большинства человеческих существ на нашей планете через несколько десятков лет.[17]

И вот если исходить из этого основания и сделать его фундаментальным духовно-ментальным уровнем отсчета меры здравомыслия (скорее – так сказать «нормально-мыслия»), то относительно него[18] всё то, что творится сейчас являет собой такое безумие тупо- и слабо-умия, что далее просто нельзя не говорить об этом прямо и безо всякого стеснения. Причем речь идёт не только о вещах обыденных, но скорее таких, что обычно относятся к сфере «умственного» и «творческого» «труда» и соответственно «интеллектуальных» и «творческих» «творений» [19].

Быть лицом к лицу с Всеобщим, то есть, выражаясь библейским языком предстоять пред ним, в действительности очень легко, для этого достаточно просто иметь подобие лица, то есть того, что являет собой образ и подобие Высшего, а не являть бесстыдно-безобразное рыло невежества.

К сказанному же необходимо добавить, что ординарная тупость и есть по сути существующее повсеместно доминирующие мышление социальной среды, отвечающее качеству понятия «обыденного здравомыслия» в нормальных или естественных условиях социума[20].

Данный уровень мышления демонстрируется абсолютным большинством как естественная поведенческая норма.

Именно этому уровню тупости соответствует социально-информационное взаимодействие в обществе:  реклама, развлечения, идеология, политика, духовно-религиозная жизнь.

В силу практической всеобщности ординарную человеческую тупость можно было бы считать почти безобидным явлением[21], если бы она не была основной причиной того почему мир оказался у самого края пропасти, в которой ему и предстоит пропасть безвозвратно, если тупоумие не будет преодолено.

Во что бы то ни стало, и любыми средствами.

Кроме того необходимо отметить, что ни один народ так часто не демонстрировал два высших уровня тупоумия как народ русский. Но это, разумеется, не означает, что русские глупее или неразвитее иных, как раз наоборот, русские, как историческая общность – смышленее, смекалистее и находчивее любой иной общности[22], но именно по этой причине нашему народу «доставалось» больше, чем любому иному[23].

Метафизическому уровню тупоумия соответствует, например, согласие всего «советского люда» (с посыла, конечно же «люда ученого») с тезисом, который озвучил в своё время «вождь народов», что в лице СССР миру явлено наконец лицо будущего, лицо социализма, а не безобразно-чудовищный хищный оскал сталинского  тоталитарного рыла. К метафизической же тупости относится и реакция на это рыло всего «свободного мира», который действительно верит и принимает, что «социализм» и будущее – это оказывается и правда есть всё то, что демонстрируется сталинской диктатурой, диктатурой постоянно возрастающего в силе и численности класса партийно-государственных паразитов, всё более и более насилующих народную массу и растлевая её своим лицемерием, ложью, эгоизмом и беспримерным тупоумием[24].

Метафизическая и неестественная тупость олицетворяется и «коммунистами», то есть носителями-выразителями «учения» так называемого «коммунизма» (т.е. «марксизма-ленинизма»). И одновременно с этим, и в том же отношении – зеркальным отражением указанного  слабоумия демократическими «мыслителями» «свободного мира», который соглашается, что «марксизм-ленинизм» и есть отражение взглядов Маркса и Ленина, а не то, чем эта идеология является на деле: наукообразной квазирелигией, безумной схоластикой толпы недоумков, воображающих  - тупо глядя друг на друга – что они точно понимают и знают, что писали и говорили, что хотели донести до сознаний эти великие мыслители!

Именно сверхъестественное тупоумие замешанное на невыразимом социальном эгоизме и бессовестности, упорно из года в год толкает наших «демократов» к дальнейшей «демократизации» страны, хотя даже недалёкому человеку уже ясно, что это означает её неминуемую смерть, то есть реальный распад и уничтожение. 

Можно привести неисчислимое число подобных примеров, но эти примеры к сожалению не будут поняты любым формально и в своём роде мыслящим субъектом[25], хотя до известной меры понимание того, что понять нельзя может присутствовать как чувство правильности. К слову, именно благодаря этому чувству Россия существует до сих пор.

Массовое чувство народа остановило у последней черты разнузданное шествие и насильственное насаждение т.н. «демократии», что привело к той странной смеси демократии с авторитаризмом, персонифицированной в лице режима Владимира Путина.

Вообще, мы – русские – с позиций этого мира странные, диковатые и очень опасные недоумки-дураки, от которых в любой момент можно ждать, что называется «всего чего угодно», и даже такого что измыслить невозможно.

И можно сказать, что этот мир в общем-то прав, учтя конечно же при этом, что «мудрость» этого мира, есть сверхъестественная тупость с точки зрения истинной мудрости[26].

Сказочно-мифический персонифицированный соборный образ русских как «Ивана-дурака» не случаен, никто, вновь обратим внимание – с точки зрения «мудрости мира сего» – за всю историю не наделал столько глупостей и в таком непомерном масштабе, сколько наделали русские.

Необходимо полностью отдать себе в этом отчет и не стыдиться содеянного, ведь иногда в самой кажется вопиющей тупости и нелепости скрыта её противоположность, нужно лишь научиться видеть сущность того, что произошло, сущность, обычно скрытую под поверхностью форм нагромождения событий. 

На уровне Мифа (Сказки) Русская История это небывалый поход неведомо куда, неизвестно зачем, и в таком походе действительно нужно обладать сверхъестественной сообразительностью и умом, чтобы понять, что же от тебя хотят те, кто отвел тебе такую удивительную роль.

Всё, абсолютное всё, что совершено нами – наше, русское, по правде и по духу – это наше и, наверное, негоже открещиваться от того, что сделано, ибо народ это не только ныне живущее поколение или несколько поколений тех, кто сам относит себя к народу. Для народов как единой духовной общности, нет времени в человеческом понимании этого слова. Народ это неуничтожимый Всеобщий Дух, его видимая форма проявления через которую Он действует на протяжении многих сотен и тысяч лет.

Русские воистину как никто иной могли бы гордиться своей историей и тем, что совершили в ней, могли бы, если бы смогли понять и понимали свою историю и всё сотворенное собой, понимали свой Дух, который есть в терминологии Ф.Гегеля Абсолютный Дух Мира.

Душевность как проявление сил души индивидуума или народа воистину самое мощное оружие, которым может располагать человечность, ибо Дух никогда непосредственно не действует в мире своего инобытия[27], всегда нужен проводник – душа.

Любое Её[29] формальное отрицающее развитие как умаление и приспособление к реалиям мира – невозможно, русские не могут стать такими как все. 

Душа народная до момента начала Великого Смутного Времени противилась всем попыткам быть от мира сего, то есть, быть цивилизованной и обездушенной.

Её же неформальное отрицание как разрешение противоречия в движении и развитии сердечности к её противоположности, т.е. движении к знанию закончилось – точнее кажется что закончилось – потрясающей духовной катастрофой.

О масштабах и мощи этой катастрофы говорит тот факт, что история развития этой катастрофы является историей всей планеты в 20-м столетии.

Тайна России и русских и абсолютное раскрытие этой тайны это абсолютное конкретно-духовное снятие абсолютного духовного противоречия духовного развития мира в целом.

Термин «конкретно-духовного» означает конкретно или предметно выраженную сущность Духа и вообще духовности как явления – мысль или знание, а результат снятия – это синтез всех известных форм познания. И есть лишь одно понятие, которое в себе способно объединить любое познание любой формы.

Это – Истина.

Исторические перипетии русской души в мире: всеобщая, абсолютная сердечность ищет и требует своей противоположной половины, требует всеобщего, абсолютного знания.

Итак, Русская сердечность русской души жаждет Истины. Всё иное – отвергается. По крайней мере, так было до настоящего момента.

Именно это ощущение неутолимой жажды Истины породило безоговорочное принятие народной душой марксизма, как якобы наивысшей ступени познания мира, как истинно научного знания, наконец-то, ставшего доступного ей.

Кажется, что Русская Душа была жестоко обманута и жестоко обманулась.

Чаша знания, чаша Истины на деле оказалось чашей с ядом.

И было ли это подменой и отравлением, или марксизм как порождение западной цивилизации был изначально антидуховен и именно потому ядовит, так и осталось неясным. И до сих пор уже два десятилетия спустя после того, как Горбачев сыграл до конца свою абсолютно разрушительную, потому что абсолютно предательскую роль, никто и близко не подошел к раскрытию этой тайны.

Именно Русская сила неистовости русской веры породила существующую трагедию русского бессилия и безверия.

Тютчев гениально обозначил грядущую духовную причину грядущей трагедии: «В Россию можно только верить».

Причина выражается одним вопросом из одного слова.

«Верить?»

Нет ничего противоречивее Истины.

Противоречивее с точки зрения формального мышления. И именно в этом – в своей предельной абсолютной противоречивости утверждается она как Идея Себя Самой, воспроизводя себя и оставаясь собой наперекор всему, вопреки всей и всякой частичной, отдельной правде, и более того – благодаря им, ибо является сущностью и содержанием всех форм. 

Всё существующее разумно и потому Истина, прежде всего в том, что чаша испитого Россией яда и есть чаша Истины.

Лев Николаевич Гумилёв прав: «… тайна бытия Смертельна для чела земного», вкус Истины – вкус смерти, и потому истинное бессмертно, ведь бессмертие не избегание смерти, но одоление смертного – смертным.

Бессмертие – вечное послевкусие вкушения смерти – извечно-временного.

Такой была Высшая Воля – Воля Закона и Воля Духа и эта воля была воспринята Русской Душой. 

И не в том смысле необходимо понять сказанное, что  марксизм в виде марксизма-ленинизма в чем-то прав или не прав, или коммунизм как идеология не так уж и плох и дело в реализации идеи, или в том, что исторический выбор, который был сделан народом в 1917-м году, был глубоко ошибочным и потому роковым; все эти и подобные этим версии не существенны.

Все они лишены сущности своей и потому они изначально невежественны и потому весьма органично дополняют друг друга своей встречно противоречивой верой.

Что делают все те, кто выражает свои точки зрения в отношении предмета «Россия»? Они, очевидно, верят, верят, что именно их точка зрения верна, в то же верят и их оппоненты, и все те, кто вокруг до полноты всего спектра верующих в себя и свою веру.

Верят все и потому никто из тех, кто только верит вере своей – не знает её, и потому вера их ущербна.

Между верой и её противоположным – знанием находится бесконечная пропасть, пропасть небытия. Лишь бесконечное, лишь небытиё, которое есть одновременно абсолютное бытие обоих, объединяет в себе и собой веру и знание.

Суждение о том, что «эпоха полного и безоговорочного торжества науки на деле является эпохой всеобщности апофеоза человечьей веры», может показаться парадоксальным, но это лишь кажущаяся парадоксальность.

Научное знание как знание формальное и полученное исключительно формально-логическим путём, может вести к Истине, но никогда не приведёт к ней.

Наука, увы, – это вовсе не путь к истине, а лишь причудливая и противоречиво-бестолковая система указателей направления движения познания.

Обратим внимание на кажущееся таким привычным.

Случайно ли в переживаемый нами момент Истории наличие и разделенное сосуществование двух противоположных форм мировоззрений – религиозного и научного?

Вспомним, когда, откуда и из чего выросла наука.

Наука – наукой, но каждый верит, и верит лишь в своё, в свою точку зрения и верит лишь себе, своей вере.

Наука на практике и в действии своём является тем формируемым совместно и всеми общим фундаментом, на котором каждый сам для себя возводит, наконец-то возводит, собственный храм своей веры. Временный или такой, что может быть назван постоянным – не так уж и важно, ибо в этих храмах, как правило, никого не бывает, каждый сам себе и первосвященник, и паства.

И, конечно же, не стоит обманываться, что именно в таких храмах играет роль «святого святых». Устремленность человека и его довлеющее внимание, занимающее большую часть его жизни, демонстрирует истинную меру духовности человеческой устремленности.  

«По тому, чем довольствуется дух, можно судить о величине его потери», –напоминает Гегель, и он прав, ибо эта высшая духовная правота есть одновременно и духовный приговор всем тем, кто вынес пожизненный приговор собственному духу, заточив его в темнице своего тела.

Плюрализм, демократия, терпимость, обособление, безразличие, насилие, бессмыслица событий, кумиры «звезд» и в качестве высшей абсолютной квазибожественной ценности – маммона[31] стоимости во всех своих совращающих видах.

И вроде  бы все знают истину: «Не можете служить Богу и мамоне», - но служат, полагают в тупоумии своём, что служат.

И хотя многие знают, что «свято место пусто не бывает», а некоторые слышали и о «мерзости запустения», но лишь единицы способны ощутить непереносимую духом антидуховную сущность того, чему поклоняется в настоящий момент абсолютное большинство людей, независимо от религиозной принадлежности, вероисповедания или отсутствия таковых.

Бог действительно отрицается не тогда, когда безмозглость и самонадеянность «научного атеизма» подаёт своё щенячий глас. Эти звуки пусть даже и под аккомпанемент тяжелых ударов оземь сброшенных с церквей колоколов лишь формальная, детская обезбоженность.

В атеистической обезбоженности т.н. «коммунизма», дух в качестве духа братства вполне может находить и проявлять себя[33].

Истинная обезбоженность мира наступает тогда, когда в человечьем мире господствующее положение занимает плюрализм или мировоззренческая демократия и не находится места Единому Знанию, то есть принципиально отрицается Истина.

В среде отрицания Истины любая религиозность как некоторая бывшая живая идея Высшего, Идея Бога, становится формальной, может существовать или как безразличие так называемой толерантности, или как противоположности толерантности – фанатизм и фундаментализм, которые дополняют друг друга, друг друга порождая. 

И потому молитвы-от-науки всех мыслимых её выражений, от ортодоксов-от-коммунизма до неофитов-от-демократии, возносимые к небесам орбитально-обитаемым, и обычные молитвы, адресуемые небесам духовно обетованным, одинаково бесплодны.

Вера Души Русской ныне окончательно исчерпала свой потенциал, вера стала своим отрицательно-всеобщим, стала всеобщем неверием и разнузданным изуверством аморфно-атомизированной народной массы, которая ввергла себя в безумие отрекшись от всего, что составляло субстанцию русской народной души.

Тайна тайн души русской – Русь Святая как сердце самой русской сердечности, стала попранными самим народом ошметками своей тайны и потому кажется, перестала быть тайной и перестала быть святой.

Иван Ильин воистину прав: «Судьбы народа сокрыты в его истории. И мы, смущенные, мы, малодушные и маловерные, мы должны научиться читать и разуметь молчаливые глаголы нашего прошлого; разуметь сокровенные судьбы и явные дары, и таинственное призвание нашего народа…»

Образы изменчивости форм материальности событий говорят на языке образов, исконном языке истины.

В этом смыл, в этом промысел Высшего, в этом можно было бы сказать непостижимая Логика этого Промысла, но непостижимость в этой Логике – постижима, и постижима, потому что постигаема, ибо человек это живой образ и подобие Высшего, по крайней мере, именно таковым он должен быть по замыслу.

Необходимо лишь понять, что выражают, что означают эти образы, в чём их смысл.

Необходимо понять всё, что произошло.

То есть необходима некая небывалая система понятий, некая абсолютная Доктрина доктрин, из которой можно было бы понять и этим пониманием уяснить и объяснить самим себе произошедшее, как необходимое, как рождающееся из самой развертывающейся жизни в её саморазвитии.

Но, глядя на существующее, глядя на то, что ныне являет собой «народ русский» может показаться, что даже сама конечная-Истина-по-русски облеклась в респектабельный наряд плюрализма и поверила в то, что глас шизофренического разноголосья народного сознания и есть то окончательное, что народ может сказать сам себе.

В это немыслимо трудно поверить, но, верить приходится, ибо воистину являешься свидетелем небывалого и явно не светлого чуда: ныне русское народное сознание наконец-то верит всему сказанному себе.

Оно, например, свято верит в «доллар», «демократический выбор» и «Единую Россию», верит в медведевскую «модернизацию», верит в «незалежнюю Украину» и «независимую Беларусь», верит в то, что России необходимо «вступать в ВТО», верит в «священность частной собственности», верит в «конкуренцию» и блага, которые она несёт, верит в «высокие технологии», верит в «партнерство» с лютым врагом своим и всего мира – США, и верит в «перезагрузку» такого партнёрства, верит в будущее «Единой Европы», и даже видимо верит, что всё это разнузданное безумие и есть то, во что непременно всем нужно поверить, чтобы остаться русскими и быть Россией (Украиной, Беларусью).

А ведь быть русскими – значит быть русскими в духовно живой, а не мертвой стране, то есть быть наследниками Святой Руси и Её Идеи, ощущаемой и выражаемой многими истинно русскими представителями Русского Народа, народа, которого пока – нет, а есть нечто невыразимое и ужасающее, не живое и не мертвое и лишенное души…

Таков истинный образ реальности в его раскрытии и непосредственном созерцании.

И редкий взгляд самой чистой и самой неистовой и абсолютно иной веры, веры тождественной знанию сможет увидеть в этом образе уже знакомый сюжет: оплакиваемого немногими мертвого тела, которое только что сняли с креста. А также и того, что было обещано после через три дня[36].

Итак, в чём же Истина? Да и где она для России и каждого сознания остающегося ещё русским?

А она в том, что в Россию действительно надо верить.

Например, верить в то, что история Великого Самозаклания Русской Души во имя жизни этого мира имеет некий скрытый смысл и непонятую пока что цель.

Истина, несомненно, в этом, но также и в ином и прямо противоположном.

Истина в том, что пора уже и самой России и каждому кто её отождествляет с собой, понять Россию и понять себя, понять умом-разумом своим до последней своей глубины, и измерить эту глубину и найти наконец такой доктринальный аршин, по которому можно было бы измерить и проверить всё ранее неизмеримое и непроверяемое.

Такой аршин существует и существует давно. Это «аршин» науки-по-гегелю – аршин его логики и его «Науки Логики».

Может быть исходя из приведенного стоит согласиться со словами Николая Бердяева, что: «…осуществление  мировых  задач России  не может  быть предоставлено произволу стихийных сил истории. Необходимы творческие  усилия национального разума  и национальной воли».

Но вот в чём вопрос: «Где русский разум и где воля его?!» в этой человеческой массе, впавшей в полное слабоумие и кажется не желающей задумываться уже из неких неясных принципов.  А Душа Мира – Россия как неизменный оплот Замысла Высшего фактически и практически уничтожена, ибо что же осталось русского, то есть своего наработанного исторически в России? Да ничего!

Идеология. Идеология, как базовая система отношений исходящая из принципа: «каждый сам за себя» – чужая, западная.

Политическая система. Странно, что Ельцин и К⁰, признав себя преданными вассалами США, не заимствовали полностью конституцию, как это сделали некоторые другие островные аборигены, обращенные в демократическую веру: «мы – народ…»[37].

Социальная сфера, сфера культуры, науки, искусства и социально-информационного взаимодействия – вновь калька с запада с каким-то необъяснимым отбором самого худшего, граничащим уже с мазохизмом.

Сфера образования – заимствована оттуда же и заимствована вновь с каким-то странным отсутствием всякой меры «приобщения» к «достижениям цивилизации», что это привело к катастрофическим последствиям.

Сфера экономики, прикладной науки и технологической политики. Уму непостижимо, как можно было поступить с экономикой так, как поступили с ней ельцинские «реформаторы». Столь же непостижимо обращение с наукой и всем тем, что было в СССР наукоемкого и высокотехнологического. Сделанное – пример самого разнузданного безумия и предательства равного которому свет ещё не знал.

Военная сфера. Маловероятно, что у наших вооруженных сил остался военный потенциал соответствующей боеспособности хотя бы середины 80-х годов. Если бы у России не было ядерных сил сдерживания, то России уже не было. Из новейших систем вооружения (танки, самолеты, комплексы ПВО) приняты на вооружения считанные единицы. Кое-какие сдвиги намечены, но действующая «военная реформа» во главе с «гражданским»  министром обороны, берущая в качестве образца вновь примеры с запада видит Бог, доконает армию окончательно[38].

Вообще и попросту говоря, чтобы было понятно до чего мы все дошли и доведены: Россия и русские подобно Алисе находятся даже не в своём, а в совершенно чужом уме. То есть ситуация гораздо хуже, чем просто с обстоятельством простого собственного безумия, и наиболее близкий аналог – «бесовское одержание».

Иными словами, те, кто полагает, что «ведёт» куда-то Россию и хочет для неё блага, в действительности толкают её в пропасть с молчаливого безразличия одурманенных и лишенных воли самих народных масс.  

Да что говорить, если даже сама Русь Святая расколота на части и потому равновесие Мира на всех планах нарушено окончательно и полностью и факт этого буквально вдалбливается во всеобщую человечью безмозглость потоком следствий – катастрофических событий последних двух десятилетий[39]. 

Да, у этого мира уже нет более Души. А Бог, кажется, навечно отринут. И от Веры и Любви человечества несёт тяжелым духом разложения.

И осталось лишь то, что нельзя уничтожить в принципе, осталась лишь Надежда, остался её Дух.

Он Русский и Древний. Это Дух Руси Святой с её нерешенной всемирно-исторической задачей: «мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество». 

И ключевой вопрос вовсе не в том, чтобы продолжать искать и найти правильные ответы на эти вопросы.

Всё бесконечно сложнее, потому что бесконечно проще, но и бесконечно страшнее: остались ли в мире ещё русские-по-духу в необходимом числе своём[41], чтобы у России хватило Духа принять готовые, чтобы восторжествовала Истина, чтобы Идея Народа и сам Народ нашли друг друга?

*****

Итак, может показаться и с этим в контексте начала вполне можно согласиться, что  выше представлен некий единичный взгляд, точка зрения или особое мнение, каковых в настоящий момент хоть пруд пруди.

Но на примерно пары десятков стандартных страницах машинописного текста в действительности изложено не простое единичное мнение некоторой точки зрения, каких миллионы и каждая из которых стоит другой, то есть ровным счетом ничего не стоит.

Изложенное и есть Начало, Введение в Доктрину Доктрин, Доктрину способную образно говоря «измерить» и Россию и всё иное вокруг и около неё, и вообще всё, что пребывало и пока что пребывает на этой планете.

Можно ли в это поверить?

Маловероятно. А если и вероятно, то ненадолго и очень немногим[42].

Можно ли убедиться в истинности сказанного и принять его в качестве собственных убеждений?

Вообще говоря, разумеется, можно, тем более речь идёт не о простом наборе воодушевляющих символов и призывов, а о банальной и, откровенно говоря, весьма сухой науке, комфортно чувствовать себя в которой может очень редкое человеческое существо. Это очень странная наука, а её предмет парадоксален.

Эта наука[43] изучает законы изменения форм бесформенного и для обычного здравого ума представляет собой абсолютную пустыню.

А пустыня любого рода – место лишенное житейской привлекательности, хотя и могущее порождать миражи.

Итак, убедиться в истинности сказанного действительно можно, но здесь одна существенная проблема.

Нужно обладать соответствующей мерой развитости мышления.

Это в частности означает, обратим на это внимание,  в буквальном смысле уметь видеть в пространстве мысли так, как обычные люди видят в обычном пространстве.

Кое-что в этой связи могут пояснить слова М.Хайдеггера в его работе «Положение об основании»[45]. 

Ментальное пространство – это подпространство духовного пространства активности Логоса, который и есть Сущий. Логика в качестве принципа мышления в действии, Логика как своего рода «речение Сущего», которому человек внимает, если конечно может внимать, Логика как самодвижение Жизни пространства мыслеформ  - в пространствах мыслеформ становится воистину видимой. Она видится наблюдаемым непосредственно движением мысли – то есть становится особой очевидностью мышления и его логики. В таком движении, наблюдаемое движение мысли является мыслящим это движение.

Хотя отметим особо, что далее сам Хайдеггер предпочитает всё же говорить «лишь в переносном смыс­ле».[47]

Полагаем, что этот «переносный» метафорический смысл и выражает самую суть дела. Мышление, когда оно становится настоящим, то есть индивидуальным мышлением становится мышлением образным. Что же есть метафора, как ни образ?[48]

Вполне можно было бы прямо сказать, что сейчас речь идёт о том, что можно обозначить известным всем понятием «диалектического мышления», но перед этим следует кардинально очистить содержание понятия «диалектическое мышление» от той неисчислимое число раз уже пережеванной и увы, переваренной массы, которая обычно подразумевается, когда данное понятие начинает мыслиться.

Дабы ещё ближе подвести к мысли, которая должна быть воспринята как непосредственно видимое приведём ещё один отрывок из указанной работы Хайдеггера. В нём абсолютно точно схвачена самая суть проблемы ментального видения:

Обычное мышление – поверхностно, то есть формально, это внешнее мышление, как проявление внешней попытки что-то увидеть. А стремление «увидеть» в смысле «понять, ощутить, выяснить» не может не быть стремлением увидеть суть, обозреть глубину, а не просто поверхность формы. Увидеть ментально, означает в буквальном смысле «рас-сматривать» … вглядываться в то, что собственно глядит на нас из увиденного, т.е. из самого его существа», а иначе – погрузившись в глубины, в сущность рас-сматриваемого, видеть глазами того, что «глядит на нас из увиденного».

Подобно тому, как эмпатия[49] позволяет понять чувства и переживания иного человека через чувственное отождествление и сопереживание, настоящее мышление, мышление индивидуальное, которое достигло качества всеобщности – аформальное мышление снимает противопоставление объекта и субъекта и становится обобщающе-синтетической активностью разума, которая и есть высшая форма мышления. Эта высшая форма есть мышление ментального синтеза или чувствознание, оно же есть ни что иное как небезызвестное т.н. «шестое чувство»[50]. 

Пространство мысли – это действительно многомерное текучее пространство подвижных образов-мыслеформ в их самодвижении взаимовлияния, но пояснить как это – ментально видеть в данном пространстве так же нелегко, как, например, пояснить от рождения слепому, что означает слово «видеть». Некоторые аналогии могут помочь и потому будут полезны, но не более того. 

То есть убедиться в истинности приведенного в Главе на уровне непосредственных и индивидуально сформированных убеждений, как фактов отношений определенных и очевидно существующих явлений, можно лишь умея непосредственно видеть сами явления и их отношения. Таковых, по крайней мере, в известной мере способных видеть, – один на тысячу человек.

Иными словами, убедиться в правдивости сказанного непосредственно абсолютнейшее большинство просто не в силах. Оно сделать это не может, поскольку слепо.

Первая и главнейшая трудность в понимании того, что приведено в этой Книге,  это непосредственное осознание и признание своей личной неспособности сделать то, что сделать не в состоянии, но при этой пребывая в полной уверенности, что можешь это делать.

Потому смысл понятия «убедить» в данном конкретном случае весьма и весьма своеобразен, ибо как убедить ментально слепых, что они слепы, если они уверены в обратном? [51]

Указанная ментальная слепота проявляет себя весьма многообразно, в том числе и в виде неспособности элементарного видения последовательности причинно-следственных связей и связи собственных: намерения и устремленности со всем тем, что рождается из них и является ими.

Например, видеть, как повсеместно господствующая форма преступного мышления рождает соответствующую себе и обосновывающую себя систему права, которая порождает всеобщую преступность, в которой сильнейший силой, деформируя окружающий мир под себя для всех окружающих проводит границы дозволенного, границы так называемого «закона», которые отныне будут названы «свободой» и «демократией».

Нужно ведь видеть как сборище тупоумных и безумцев, с пеленок культивирует и развивает принципы преступного социального существования, и после того как эти принципы взойдут и разовьются в соответствующую систему форм, и заколосятся, и каждое зернышко темного колоса нальётся злом и зло наконец, проявит себя – и дальше готовы вести беспощадную борьбу со следствиями при этом неизменно углубляя и развивая причины их порождающие.

Все так называемые «глобальные проблемы» и «глобальные вызовы брошенные человечеству», человечество само бросает себе и само создаёт для себя: «мировой терроризм», «глобальные экологические проблемы», «проблемы третьего мира», «всемирный экономический кризис», создаёт с единственной целью – научиться понимать и научиться мыслить.

Большая и искренняя просьба понять сказанное правильно. То, что сказано, имеет под собой основание и это основание – основание Всеобщего, основание диалектического мышления.

Понятно, что подобного рода заявления, как например, и заявление, что: «Многие десятки тысяч представителей самого образованного класса советского общества и советского блока на протяжении многих десятков лет пороли немыслимую чушь в отношении предмета «социализм» и его философского обоснования в виде «диалектики», и по сей день продолжают её пороть», кажется, и излишне самонадеянным, и вызывающе категоричным.

Но разве это утверждение, отдадим себе в этом отчет хотя бы в первом приближении, осмотрев то, что осталось от «вековечной мечты человечества» и того, во что она была превращена, не утверждает правдивого и истинного?!

Где она – диалектика? 

И где он – социализм?

И где все те, кто набирал тук регалий своих на «научной ниве» «научного управления обществом» и этим из поколения в поколение морочил головы безумием своим, опошляя и дискредитируя то, что понять в силу тупости своей был не в состоянии?[53]

Попытаемся взглянуть на всё с иной, неожиданной стороны.

Здесь, в данной Книге утверждается существование определенной и весьма необычной ситуации, даже простое осмысление строения формы которой требует недюжинного воображения.

Ситуация воистину сказочная, а поскольку она именно такая, то далее будет приведено нечто вроде притчи-сказки, которая многое поясняет и проясняет.

К слову, в отношении понятия «сказка»:

Итак, иносказание-притча.

Вот такая печальная история.

Запомним её и её образы.

В них самая суть всего того, что произошло со всеми нами.

Так что же есть «убеждения» и что вообще убеждает? Что может быть таким, что способно обладать и обладает качеством убедительности в отношении предмета рассматриваемого нами?

Разве несколько поколений ученых не было убеждено в правильности и истинности того, в чём они были убеждены? Разве сам народ не был тоже своеобразно убеждён в том же?

Так, где же убеждения, где народ и где ученые? По каким неведомым законам развивается то, благодаря чему человек действует в мире определенным образом?

Что способно изменить и кардинально дополнить взгляды, оценки, принципы, убеждения  и в целом мировоззрение человека, социальной группы, народности, народа, человечества?

Очень непростые вопросы. Даже в отношении, как принято говорить отдельного человека. Ведь отдельного человека не существует и не может существовать. Нет в мире ничего отдельного, и особенно это относится к человеку, существо которого невозможно ни понять, ни объяснить, если не видеть в движениях и качествах человечьей единичности – качества и движения всеобщности и абсолютности.

Человек, как известно всем тем, кто имел честь образовываться как личность в советский период и, особенно в высшей школе есть «совокупность всех общественных отношений». Но марксизм, как ныне известно всем, в качестве идеологии и практики этой идеологии как «критерия истинности», потерпел очевидное фиаско, а потому такое определение человеческого не выглядит убедительным и никого не убеждает.

И если даже попытаться ответить на вопрос «Что есть человек?» самым простым способом, представлением образца, которое, например, осуществил в своё время Понтий Пилат: «Вот, человек», то зная продолжение представления, тут же возникает вопрос, а кто же тогда все те, кто был вокруг этого образца, неужели тоже люди?

Чтобы убедить кого-либо необходимо иметь перед собой объект убеждения способный быть носителем убеждений. Иначе говоря, необходимо чтобы человек был.

Но есть ли он? Для уяснения образа трагической глубины тезиса о несуществовании человека, не только как отдельного человека, но и как определенного человека можно попытаться представить и «определить определенность неопределенности» положения капли упавшей в поток. Не исключено, что человек и известная всем человеческая жизнь – не более чем частично осознающее себя бесконечно краткое существование капли дождя или утренней росы в сравнении с жизнью рек, морей и океанов планеты.  

Вот, человек…[56]

А в качестве если не ответа на вопрос, то дополнения к неизвестному пока что ответу, ещё один вопрос: сумел ли убедить себе подобных, сумел ли быть убедительным упомянутый выше образец человечности даже с применением всех мыслимых сверхчеловеческих приёмов убеждения описанных в Евангелиях?

Так что же убеждает? Что способно убедить тех, у кого попросту отсутствует своё то, что обозначается понятием «убеждения»?

С позиций научной парадигмы, чтобы в общем виде ответить на этот вопрос необходимо рассмотреть и увидеть закономерности изменения того общего, чьим необходимым компонентом является убеждения.

Убеждения, как известно, являются необходимым элементом мировоззрения[57] и составляют его. С формальной точки зрения в мировоззрении принято выделять три уровня или типа: мифологический, религиозный и философский.

Мифологический тип мировоззрения определяется как совокупность представлений, которые были сформированы на основе образного восприятия мира. Мифология непосредственно связана с язычеством и является совокупностью мифов, для которой характерно одухотворение и антропоморфизация явлений.

Религиозный тип мировоззрения выражается через концепцию религии как веры в Высшее Существо («Бога») и (или) существа («Богов»). Религиозное мировоззрение базируется на вере в сверхъестественные силы и сущности, и их определяющее влияние на мир людей.

Философское мировоззрение  в отличие от первых двух, так или иначе, противопоставляется им как мировоззрение рационалистическое; для предельного случая[58]  такого мировоззрения принято использовать термин «научное».

С некоторым приближением можно было бы сказать, что мировоззрение конкретного единичного человека являет собой определенное долевое сочетание базовых мировоззренческих типов, но здесь нужно учесть, что каждый из ингредиентов отнюдь не нейтрален и при смешении активно взаимодействует со всеми остальными. Потому результатом является не мировоззренческая смесь, но некий продукт реакции взаимодействия указанных типов.

Всякое формальное мировоззрение реакционно[59].

И в смысле продукта реакции различных типов мировоззрений, и в качестве своей последующей активности, как промежуточного продукта, вызывающего дальнейшие реакции, и таким образом, определяющего его, безусловно, уникальное отношение и местоположение к Истине, и его вектор движения относительно её.

И, разумеется, в смысле своей крайней агрессивной консервативности.

Но задаваясь подобно прокуратору Иудеи вопросом: «Что есть Истина?», не стоит делать этого скептически и рассчитывать на молчание. Хотя бы по той простой причине, что с тех давних пор прошло уже два тысячелетия.

Поднимемся ещё выше. Итак, что есть любое мировоззрение, любого рода? Некоторая модель мира.

Если охватить единым взором всю историю развития человеческого мировоззрения в качестве почти необозримой совокупности эволюционирующих, развивающихся и взаимодействующих друг с другом  моделей мира, то можно заметить две противоположные тенденции.

Первая в том, что частные модели мира становятся всё более общими, охватывая собой большее число тех, кто разделяет данную модель мира, непосредственно и опосредованно -  в качестве обобщающего принципа[60]. Иначе говоря, в эволюции мировоззрения как явления присутствует несомненный момент конвергенции.   

Вторая проявляется тем, что в теле самого религиозного мировоззрения происходит поляризация или финальная бифуркация, то есть разделения надвое[61].

Отметим также, что в таком формализованном виде моменты образования новых религий и религиозных течений являются моментами единства обоих тенденций, и такие моменты, являясь моментами синтеза двух противоположностей, имеют так же двоякую направленность: локализации или расширения.

Локализующий синтез осуществляет дальнейшее дробление и усложнение мировоззренческого типа. Расширяющий синтез объединяет ранее раздробленное, и чем выше ранг объединения, тем выше уровень синтеза.

Персонифицированные носители идеи синтеза играют роль точек роста, развития и изменения мировоззрения, а учитывая иерархичность самого мировоззрения, простирающегося от материально-предметных до идейно-духовных сфер, они непосредственно влияют на тот или иной уровень движения всеобщего, выражая его, и в известной мере являются его воплощением[62].

Отметим так же наличие уже обозначенной особой и единственной точки или области поляризации, которая имеет не локальный, а уже всеобщий характер в качестве всеобщей мировоззренческой поляризации.

В определенный и известный всем исторический момент единая, хотя и разнородная религиозная модель мира делится на себя и свою противоположность.

Так рождается то, что назовут «наукой», и тело науки плоть от плоти её противоположности, со всеми его качествами и особенностями проявления.

Что должно произойти дальше, и какова в известном смысле конечная мировоззренческая судьба явления мировоззрения как всеобщего явления можно было бы узнать, зная всеобщий закон развития. Но разве он известен? Кажется, что нет.

Но может быть кажущееся – кажется?

Общий закон развития, единственный всеобщий закон, единственный закон диалектики – хорошо известен и будет приведен и подробно обоснован в следующих Главах, а нам необходимо дальше попытаться ответить на поставленный вопрос о том, что убеждает, что может быть убедительным, может ли быть убедительным и убеждающим то, о чём говорится в данной Книге.

Мировоззрение достаточно консервативно. Мировоззрение медленно эволюционирует от мифологического типа через религиозный к рационалистическому, который в чистом своём выражении является тем, что принято называть позитивной наукой или позитивизмом. Последний как определенное философское течение, «исходит из представлений о том, что основной массив знаний о мире, человеке и обществе получается в специальных науках, что "позитивная" наука должна отказаться от попыток постигнуть "первые начала бытия и познания", к чему философия стремилась еще со времен своего возникновения[63]».

 Таким образом, позитивное знание и "положительная наука" в позитивизме противопоставляются традиционной философии, которая получает статус "метафизики", и ставится задача развить новый тип философии – «позитивную философию».

Более углубленное знакомство с теми, кто создавал такую «науку» будет осуществлено ниже, а здесь пока что обратим внимание на самое существенное.

Наука именно как позитивная наука, а иной в настоящий момент официально не существует, полагает, что по своему характеру и смыслу «научное знание» является по преимуществу  описательным, получаемым на основе наблюдений. Сам основоположник такой «науки» которым считается француз Огюст Конт об этом говорил следующим образом: "Истинный позитивный дух состоит преимущественно в замене изучения первых или конечных причин явлений изучением их непреложных законов, другими словами, - в замене слова «почему» словом «как»[64].

Но «истинный позитивный дух» – дух позитивной науки лишен истины и духа. Вопросы с «почему» вынуждают уходить в глубины причинности в поисках основ, вопросы с «как» всегда ограничиваются формой. Обратим в связи с этим внимание на очевидные и существенные особенности двух противоположно направленных тенденций познания.

Религиозное мировоззрение существует и развивается «от общего к частному», то есть вектор познавательного движения – от всеобщего (абсолютного), к особенному и единичному. Если воспользоваться методом аналогии, то данной форме сознания соответствует доминирующая правая, чувственно-образная полусфера Всеобщего, своего рода «правое полушарие» Ноосферы[65] Всеобщего Сознания, находящегося в стадии становления[66].

Но изменяется не только человек, изменяется и Всеобщее, Всеобщий Дух или Логосфера Духа тоже выходит из своего детского возраста. Теперь черёд активности «рацио» Всеобщего, его рациональности, его рассудка и логики[67]. Итак, по мере развития Ноосферы и противоречий, которые неизбежно сопровождают этот процесс, и спустя многие тысячи лет в роли доминирующего оказывается левая полусфера Ноосферы.

«Правополушарная Логика» знания Истины, логика непосредственно-образного видения и знания её – отсутствие всех и всяких сомнений в существование ряда основополагающих аспектов основ существования этого мира, существование, например, «Высшего Существа» и всеобщей одухотворенности природы[68].

Рациональное мировоззрение это как бы вывернутое наизнанку религиозное мировоззрение, его инверсия.

По сути своей оба этих мировоззрения – одно и то же мировоззрение, но на разных фазах развития и для каждого из этих двух содержание одного является формой другого, а направление движения является предельно-парадоксальным[69]: противоположно-встречным.

В рациональном мировоззрении познавательный вектор прямо противоположен  познавательному вектору предшествующей формы познания, и в рациональной фазе себя, своей возрастающей в силе рациональной проекции единая логика форм образов истинного обращается, наконец, на саму себя и подвергается последовательному аналитическому воздействию.

В результате эта логика застывает  множественностью самой себя, неизменной и статичной.

Так из логики единства множества образных форм истинного рождается образ единственно формально-правильной логики – логики формы, аналитической и, по своему действию вызывающей цепную реакцию обособления.

Логика господства формы и господства формального, логика разделения и обособления, для которой принципиально отсутствует единое, которая есть всем известная формальная логика – логика науки, неизбежный и закономерный этап развития «ratio», ратио или рацио, т.е. «разума»,[70] но если точнее – рассудка Всеобщего.

Логика религиозных форм познания порождает из себя зачаточные формы аформальной (антиформальной) логики, которая постепенно формализуясь, далее рождает позитивную науку.

Как известно, каждое единичное человеческое существо в своём внутриутробном развитии своеобразно и ускоренно проходит весь тот эволюционный путь, который прошёл биологический вид «человек разумный». Это явление называется онтогенезом. Но становление человека как социального существа с рождением лишь начинается. Рождаясь, человеческий младенец попадает в утробу социальной среды, в которой и становится собственно человеком и процесс этот длится более двух десятилетий. Здесь – в социальной утробе общества, разделенного на огромное число ячеек семей на примере единичного человеческого существа и можно наблюдать особое явление, явление которое находится на стадии  своего становления и даже не достигло отчетливо видимой  общей формы. Это явление социального или личностного онтогенеза (ЛО)[71].  

Социальный онтогенез единичного социального – человека является основой воспроизводства и жизни всеобщего всякого человеческого существа – его человеческого рода, который на ранних этапах действительно является просто родом. Затем понятие рода расширяется  пока не достигнет этапа социума, общества. Высший и конечный уровень социального отногенеза личности – человечество как Единый Род человека.

В первой Главе описание личностного онтогенеза играет предварительный и ознакомительный характер[72].

Для нас в данном случае важно уяснить самое существенное в явлении – соответствие уровня развитости мышления и сознания субъекта мере включенности в ту или иную социальную группу как единичной формы мышления и сознания группы. Каждому этапу расширения этой меры соответствует свой определенный уровень развития сознания и мышления[73].

Но самым важным является иное. И понять его не так просто, ибо такое понимание полностью переворачивает само восприятие личностного и человеческого[74].

Истина эта, несмотря на вызывающую свою форму, в общем и целом выражает не бог весть какую мудрость и она во многом очевидна для каждого мало-мальски мыслящего человека: любое нарушение процесса личностного онтогенеза нарушает развитие человека – его личностной человечности.

Полное прекращение социального онтогенеза в виде воспитания младенцев и детей, этих «социальных человеческих зародышей» вне социальной среды, например, в звериной стае[75], воспроизводит всеобщее этой среды, т.е. воспроизводит лишь животность. Нарушение процессов ЛО на более поздних стадиях вызывает тяжелые формы социальной недоразвитости.

Социальная недоразвитость, принимая массовый характер начинает воспроизводство себя, замещая собой социальную среду и являясь её суррогатом, то есть становясь особенным социального и далее оформляются как многообразие форм социального уродства. В таком случае ЛО принимает вид и может быть назван социальной мутацией. Нередко такие мутации превращают личность в асоциальное, эгоистическое, хищное, а порой даже звероподобное человекообразное лишь внешне напоминающего человека.

Необходимо вновь особо подчеркнуть, что в системной плане, то есть на собственном уровне явления, уровне всеобщего, явление личностного онтогенеза лишь подходит к своей истинной форме, ищет её и более того, этой всеобщей формы по сути в её целостности и устойчивости ещё нет.

Только Мир Будущего составляющий Единое Соборное, Единое Общинное Человечество,  продемонстрирует эту форму во всех её деталях[77].

Итак, человек, человеческая самость в форме личности всегда способна лишь воспроизводить искаженную и примитивную форму мышление всеобщего, как его единичной проекции. Она является фокусом, точкой, единичным социальным вихрем, в которой отражается, проецируется движение всеобщего[78].

То есть, по-простому говоря, мыслит не человек, человек вообще не мыслит, мыслит – всеобщее в человеке, как истинное глубинное «я» человека, которое всё более полно и последовательно и в возрастающем объеме отражается – воплощается в человеке по мере прохождения им этапов ЛО.

Человек, его личность, его личностное «я» – способен лишь к более или менее точному воспроизводству формы мышления, но не мышлению как таковому, то есть человек не мыслит своих мыслей, он всегда и неизменно воспроизводит чужие, своих у него ещё нет. Такое примитивно-воспроизводящее мышление больше напоминает комплексы особых социальных рефлекторных актов. Человечность и человеческое на таком этапе развития действительно представляет собой форму социальной животности со всеми очевидными атрибутами животного поведения: неразумностью, рефлекторностью, ограниченностью, примитивизмом потребностей, низостью устремленности и т.д. 

Человек – до тех пор пока в нём доминирует личностное, поверхностное, формальное «я», «я» той социальной формы образа социальной среды, которую он принял в процесс прохождения личностного онтогенеза – не мыслит, то есть мыслит формально (словесно) и мыслит как автомат полностью озабоченный проблемой самосохранения и воспроизводства себя как обособленной самости.

Вот как об этом говорит Федор Иванович Гиренок:

Человек-не-мыслящий не знает Высшего и не может его знать, он способен лишь догадываться об этом и чувствовать это, то есть он способен лишь верить в существование Высшего.

Для того, чтобы было понятно о чём именно идёт речь, а говорится о вещах весьма важных и нетривиальных для формального понимания приведём аналогию.

Мыслящий подобен поющему, мысль – песнь музыки Духа.

Каждый может привести собственный пример высшего с его точки зрения музыкально-песенного проявления. Оперного или популярного. Кроме того такой пример можно записать и воспроизвести.

Человек и его кажущимися собственными мыслями – не певец, не исполнитель, не автор слов и музыки, т.е. не творец своей мысли и потому не сама эта сотворенная мысль, то есть, как выражался М.Жванецкий «то откуда проистекает». Человек, формально мыслящий, это, образно говоря, механизм для записи и воспроизводства модулированного «звука» (то есть мысли).

Некоторые люди подобны граммофонам.

Некоторые патефонам.

Современный образованный человек, даже ученый в лучшем случае является компьютеризированной аппаратурой записи, возможно и с очень хорошими характеристиками, но и такая система явно не источник воспроизводимого.

Чтобы возразить против сказанного, можно предложить в качестве контраргумента привести хотя бы что-нибудь, хоть какую-нибудь мысль или маленькую-маленькую мыслишку, но – свою, такую которой ещё не было в Ноосфере.

И тут-то и выяснится, что таковых вообще нет и не было никогда!

Обычный средний человек не мыслит, так как всегда мыслит чужое.

Человек всегда мыслит чужое, мыслит мысли иных, мысли социальной среды, а потому сам независимо от неё – не мыслит.

Фёдор Гиренок об этом говорит так: «Мыслить – это значит мыслить иначе, по-иному».

Мышление как конкретность форм движения духа, «мышление в понятиях» по выражению Гегеля является качеством всеобщего, то есть единичного ставшего всеобщим.

Мыслить в действительности – нелегко, а до определенного уровня и просто нереально, и напомню, что речь идёт именно о мыслях, то есть таком, что рождено духом и способно самостоятельно жить и воспроизводиться в умах, возвышая человечность и одухотворяя её.

Всё то, что оказывает противоположное действие или не оказывает никакого, не является мыслями, а есть в той или иной мере форма социальной рефлекторности. Действия абсолютного большинства людей это рефлекторные действия, действия лишенные мысли и потому лишенные смысла, такие действия полностью автоматичны, то есть, по сути, ничем не отличаются от действий животных.

Вопиющие примеры такой животности[80]: так называемый шоу-бизнес, практически полностью сфера рекламы, значительная часть телевидения как социального явления, всё т.н. «современное искусство», большая часть того, что называют «спортом», полностью – т.н. «политика», ставшая наконец «чистым торжеством тупых беснующихся масс»,  и т.д. 

Истинное или аформальное мышление – это всегда некоторая мыслеформа[81] или идея нового, некий творческий акт, факт сотворчества человека со своим духом.

В действительности любого масштаба  ментальная новизна формального мышления – это некий невыразительный краткий ментальный писк на фоне остальной  невнятной или внятной какофонии «научных звуков», извлекаемых ныне позитивной наукой из самой себя[82].

К таким звукам, конечно же, не относится истинная музыкальность увертюры Духа «Науки логики» или «Нагорной проповеди»,  гармоничные аккорды вида: «Война и мир», «Е=m·с²» или «нэп», или просто отдельные чистые ноты выдающихся философских, художественных, научных, технологических и иных идейных прорывов, осуществленных единичными мыслителями и художниками, из которых собственно и складывается Единая Симфония Познания, которая и есть Истина.

Помысленное новое, настоящая человеческая мысль, разумеется, тут же перестает быть собой, новым, и аформальное мысль в качестве особого движения Всеобщего обретает свою форму, но в период, когда такая форма станет фактической всеобщей формой и станет жить в умах людей, проходят серии больших или малых цепных реакций изменения, которые совершенствуют мир и влияют на жизнь, сознание и мышление сотен тысяч и миллионов людей.

Позитивная наука с её институтами в этой связи более всего напоминает известное каждому караоке, уровень благосклонности оценивающего мастерство исполнения аппарата к очередному исполнителю оправдывается уровнем невзыскательности друг к другу самих поющих.

Именно такой и была советская политическая, философская и экономическая наука с её партийным аппаратом. Такой же, если не ещё более «караокизированным» является «караоке» существующей политической, философской и экономической науки на существующей «аппаратной аппаратуре» с вложенными в неё параметрами тупоумия, эгоизма и жажды наживы.

Если основная функция человека – быть живым терминалом Высшего[83], то массовый человек ныне просто – автомат, робот озабоченный собой и ни к чему одухотворяющему не подключенный, и ничего одухотворяющего и духовного не способный выразить[84].      

Подведём итог. Человек это человек-мыслящий-мысль-нового или человек-мыслящий-творческую-мысль.

Отличительная черта человека – способность к одухотворяющему творчеству, а творчество суть сотворчество со своим Духом, своим Всеобщим и высшим «Я».    

Личностный онтогенез  в этом смысле является последовательным прохождением «я» человека, его самости трансформаций и изменений формы того, что самость считает своей личностью и своим «я».

Такое движение постепенно сближает, а в пределе сливает единичное «я» личности с «Я» Всеобщего, то есть «формально» –  с «Богом» мира, и становится Всеобщим мыслящим «Я» этого мира, его Творящим Единым Центром, который проходит через все единичные центры, то есть – проявляется в каждом человеческом «я». 

По этой простой и понятной причине, всеобщим человека всегда является мысль, мышление, то есть сам человек, его духовная сущность, которая и есть всеобщее как всечеловеческий род, всё историческое человечество как вершина пирамиды иерархии всех царств природы.

Необходимо отметить особо, что социальный онтогенез (СО) намного более сложное явление в сравнении со своим биологическим аналогом.

Для западного типа социума, в котором достигнуто предельное обособление субъектов, и в котором тот или иной зародыш человечности имел несчастье появиться на свет, роль рода играет семья, а в ряде случаев – социальные общности, которые образуют кланы.

Для традиционных обществ картина значительно сложнее, роль рода выполняют некоторое неповторимое сочетание  семьи и иерархии социальных общностей, и групп социума, которое мы обозначим понятием родовой группы.

Рассмотрим основные этапы личностного онтогенеза, как этапов развития отражения и выражения Всеобщего в единичном, то есть развития личностного сознания (мышления)[85].

Первый этап – этап становления мышления или этап первоначального различения форм.

Это этап «родового человека» или в современных условиях «человека формируемого родовой группой».

Этот этап развития мышления в нормальных условиях включает в себя три уровня и охватывает последовательно: младенчество, детство и юность.

Обобщая все три уровня можно сказать, что человеческое существо на данном этапе СО учится элементарным вещам, оно узнаёт наименования бесчисленных форм, которые его окружают.

Узнаёт основные отношения между формами и простейшие причинно-следственные связи, которые возникают при взаимодействии форм. Постепенно социальный горизонт расширяется, растёт словарный запас, маленький человек постигает логику отношений форм, учится правильно говорить, писать, абстрактно выражать свои мысли. В определенный момент к семье подключаются социальные институты, дополняющие семью как базовую форму рода: ясли, детский сад, школа, разнообразные формы самоорганизации, объединяющие детей и подростков: от кружков разной направленности, до военно-спортивных обществ.

В них растущее человеческое, то есть социальное существо проходит первичную и все последующие социальные адаптации, учится пребывать, общаться и развиваться в коллективе.

Этап завершается получением той или иной формы независимости от семьи, то есть того, что обычно называют «началом самостоятельной жизни» (армия, высшая школа, первая работа, собственная семья и т.д.).

Множественность форм, а потому и общая неопределенность некоей «единой на всех» формы, в которых себя находит личность в последующих этапах социального онтогенеза, объясняется множественностью имевших место форм перехода от рода как рода (общины) к народу.

Необходимо понимать, что такой социальной формы обычно называемой «народ» как понятия ещё не существует.

Народ, следующая явная и выраженная в определенном понятии социальная форма, которая для единичного человеческого существа является первой или внутренней всеобщей формой всеобщего родового, внешней, или второй формой (формой первой формы) которого является снятие родового как обособленного всеобщего, или всеобщего с границами, единым человечеством как единым духовным организмом[86].

Иначе говоря, Всеобщее как социальное Всеобщее, имеет два типа или качества и может быть одной из двух форм.

Первый тип всеобщности, который достижим личностью в процессе социального онтогенеза выражается уровнем единства одухотворенного человечества.

Второй тип всеобщности – единым духовным человечеством.

Кроме этого нужно понимать, что та или иная форма выхода личности на горизонт всеобщности одного из двух типов означает выражение этой личностью и воплощения в ней всего спектра, всего богатства качеств всеобщего.

Этот спектр подобно настоящему световому спектру может характеризоваться различными спектральными параметрами: широтой и однородностью, непрерывностью и дискретностью, линиями излучения и поглощения, насыщенностью, яркостью и т.д. 

Личность, полностью завершившая свой социальный личностный онтогенез – это нормальное полноценное одухотворенное или духовное человеческое существо, которое характеризуется соответствующими духовными параметрами – спектра всеобщего, являясь его выражением в соответствующей сфере или области.

В духовно-религиозных традициях это ни что иное как так называемее «второе», или «духовное рождение» человека, то есть рождение от духа.

Вообще это событие – событие чрезвычайной редкости и значимости. Такой духовно рожденный человек  являет собой личность неискаженно отразившую и выявившую в себе некий Лик Лица Всеобщего, проявляющегося неисчислимым числом лиц, уже не является собственно личностью, но живой индивидуальностью Высшего, ибо некоторая самость как единичный фокус социального стала живой воплощенной Индивидуальностью Всеобщего[87].

Каждое изменяющееся единичное человеческое существо, само являясь агентом всеобщего, уникальным образом отражает в себе Всеобщее встречно воздействуя на него. Всё то, что Всеобщее являет собой как Единое Всеобщее и как сложнейшая иерархическая система особенного и единичного, движется и изменяется, и взаимодействует с собой и как с Всеобщим, и как с особенным, и как с единичным, формируя то, что в восточной мировоззренческой культуре называется принципом единства жизни: «всё – во всём».

В современной математике этот принцип в качестве формы своего выражения известен и именуется «фракталом».

Фрактальная форма – особая форма, которая содержит в явном виде противоречие своей тождественности себе, форма, которая как бы незавершенна и находится в движении, в изменении.

Дело в том, что фрактал одновременно бесконечен и конечен.

Конечен, закончен и неподвижен фрактал – «снаружи». Бесконечен он «изнутри», ибо являет собой актуализирующуюся бесконечность, выстраиваемую из бесконечного ряда конечных последовательно уменьшающихся элементов, каждый из которых подобен целому.

Фрактал – самоподобная бесконечная, потому что не имеющая собственной границы, но определимая извне математическая форма,  являющаяся абстрактно-всеобщим выражением формы всякой жизни.

У фрактала в известном, вполне определенном и буквальном смысле нет частей, нет обособления и противопоставления единого и единичного. Как известно, «части есть лишь у трупа».

Таким образом на примере особой фрактальной формы можно достаточно легко понять сущность Всеобщего и его отношения к себе в качестве единичного, как сущности всякой Жизни и обрести не «правильный взгляд на вещи», а просто взгляд, то есть осмысленное видение мира и того что он есть.

 Жизнь, существование, мышление и сознание Всеобщего является собой некую Живую Идеальность, проявляющуюся в виде воплощенной развивающейся фракталоподобной формы.

Итак, есть две Формы: Идеальная и Материальная (или воплощенная). Последняя находится в наблюдаемом непосредственно процессе своей органической «живой воплощающей сборке». Осуществляется непрерывное движение «всего-во-всём» и «всего-относительно-всего»: происходит подгонка и обработка форм друг другом в их формальном и аформальном взаимодействии и взаимовлиянии по всем «внешним» и «внутренним» уровням от бесконечно малой единичной – до Всеобщей.

Эта «подгонка-и-обработка-друг-другом» форм в действительности есть простая жизнь материальности в её бесконечном движении к достижению соответствия Двух Форм друг другу, в их движении от друг друга – навстречу друг другу.

Жизнь как поддержание равновесия, как гомеостазис материального в том числе и в качестве его существования как существования некоторой вещественной формы, требует своего дополняющего до единства основания. Таким дополняющим до единства основанием является противоположность материального, в виде той или иной аформальной формы движения духовного: от своих низших форм в качестве проявления способности к реакции и чувствительности, до высших – мышления. 

Вообще мышление – процесс создания, оперирования и уничтожения субъектом мыслеформ произвольной сложности в формируемом субъективном внутреннем ментальном пространстве.

Человек уверен, что он, действуя в мире – действует именно в мире, мире как таковом. Но человек никогда непосредственно не действует в мире, по крайней мере, до определенного момента, когда становится истинным творцом и будет способен творить свои миры.

Человек действует не в мире, а в созданной собой более или менее точной модели мира, модели подобной истинному миру, образом и подобием которого человек и является. Такая модель мира создана и существует в ментальном пространстве мыслящего субъекта и у каждого – своя модель своего мира. Такой мир, созданный субъектом «по образу и подобию своему», мир собственного формального измерения. Всё то, чем такой мир наполнен и непосредственно наблюдаем субъектом-создателем мира, образует мировоззрение. Каждый такой субъективный мир взаимодействует с иными субъективными, в общем и целом иллюзорными, но для самого субъекта совершенно реальными  мирами. Любое изменение в одном из миров вызывает лавину изменений во всех иных.  Все эти бесконечные миры структурно и топологически образуют единый фрактал Всеобщей и Абсолютной Жизни.

Обратим внимание на то, насколько разительно модель мира, в которой существовал человек какие-то пять сотен лет назад, отличается от модели мира сформированной современной наукой.

В истинности предыдущей модели мира, в которой наша планета была похожа на блин и вокруг которого кружились «светила» и всё это пребывало под колпаком полусферы неподвижных звезд в своё время, никто не сомневался.

Каковы гарантии, что нынешняя так называемая «научная модель мира» не будет столь же кардинально отличаться от той, что будет занимать умы человечества через пятьсот лет? И кто даст такие гарантии?

Их нет, но можно дать иную, противоположную гарантию, что модель мира, которая сменит модель мира современной формальной науки, будет действительно крайне неожиданна и для самой науки, и для её нынешних оппонентов в «духовной униформе» и будет столь же существенно отличаться от существующей, как существующая от предыдущей.

Некоторые черты такой модели можно получить и самостоятельно, рискнув осуществить синтез ряда черт двух моделей мира: религиозной (в общем смысле) и научной (также в общем смысле).

Итак, возвращаемся к личностному онтогенезу и вопросам, на которые мы пытаемся отвечать.

Каков уровень и каковы качества развития мышления ребенка ясельной группы? Каково мышление школьника младших классов? Как должен мыслить выпускник средней школы?

Каждый более или менее точно сможет ответить на эти и множество иных вопросов, касающихся способностей и возможностей человеческого ума на определенной и рассматриваемой нами фазе родовой фазе своего личностного онтогенетического развития.

Всё это и есть проявление мышления человека-родового. Его нижняя граница (начала оформления сознания и мышления) соответствует развитости мышления некоторых видов взрослых особей высших млекопитающих.

Верхняя демонстрирует нередко вполне сформированную основу относительно цельного формального мировоззрения т.н. «современного человека». Всё то, что находится в этих границах и является формально-различающим или детским мышлением, которое обычно демонстрируется детьми и подростками.

Обязательный и неизменный атрибут такового мышления – его та или иная форма социальной ограниченности, то есть определенность, наличие относительно четкой границы самоопределения такого мышления, которое в силу факта наличия себя исключает качества всеобщности.

Иначе говоря, в контексте явления социального отногенеза это первичный родовой тип мышления. Такое мышление и образно-чувственное, и формальное, и в таком мышлении заложены основы структур иерархии и взаимодействия тех социальных форм, которые характеризуют уникальность образовательного пути субъекта.

Если личность выпадает по каким-либо причинам[88] из дальнейшего процесса CО, предполагающего обязательность дальнейшего образования и развития[89], то соответственно прекращается и постепенно затухает сам процесс развития. Отныне и до конца достигнутая форма мышления и соответственно сознания будет базовой для субъекта, и при нормальных условиях в дальнейшем будет медленно эволюционировать, адаптируясь к «реалиям взрослой жизни», но по сути своей так и остаётся на уровне детского мышления.

Продолжение личностного онтогенеза и его реализация приводит к тому, что личность достигает той или иной меры широты сознания, отразив и воплотив в своём – единичном сознании ту или иную меру сознания особенного, общего и всеобщего, с  уникальным спектром соответствующим пути принятия образа отпечатка социальной среды, которым данная личность и является.

Итак, детское или родовое мышление – это различающее формальное мышление известной меры развития способное относительно свободно оперировать формами, то есть в соответствии с постигнутой логикой взаимодействия форм и их иерархий различать и анализировать, находить и конструировать необходимые формы из тех, что имеются в наличии.

Обратим особое внимание на данное определение.

Обратим, прежде всего, внимание на то, что любое формальное мышление, любого уровня, поскольку оно не достигло качества всеобщности, является родовым или детским мышлением. Оно опирается на сформированную неизменную форму структуры социальных форм, как она сложилась в процессе родового этапа социального онтогенеза образования личности, которая принимает свой, соответствующий её уникальному пути принятия образа социальной среды.

У Всеобщего нет частей, оно является бесконечной и замкнутой на себя, то есть самопорожденной особой формой, формой бесформенного, иначе, формой того, что не имеет конечной формы.  

По этим причинам личность, обладающая родовым типом мышления – есть, во-первых, незавершенное живое отражение социального всеобщего, а во-вторых, несовершенное живое отражение социального всеобщего.

То есть в силу неразвитости, не завершенности социального онтогенеза данный тип мышления исходя из самого себя как мышления определенного, ограниченного и формального[90] – являющегося определенной и обособленной частью всеобщего способно воспринимать и понимать лишь такое, что является частичным, определенно-формальным и конечным.

Рассмотрим последнее положение подробнее. Именно в нём находится ответы на поставленные ранее вопросы и ключ к их пониманию.

Мера социального обособления, достигнутая тем или иным субъектом в процессе личностного онтогенезе, является одновременно мерой достигнутой им меры всеобщности[91].

В соответствии с этой мерой он достигает соответствующего уровня развитости сознания, которое обеспечивает сохранность формы, которая этим сознанием охвачена и которая этой формой проявляется как оживляющая форму сущность. В силу ограниченности формы – ограничено и сознание, ограничены его параметры и – важно – его интересы, которые выражают стремление к самосохранению того или иного уровня всеобщности.

Единичному уровню соответствует ограниченный животный эгоизм и тупость, которая приносит в жертву себе всё иное, всеобщему уровню – жертвенность во имя общего и всеобщего, проявляемое всевмещающим аформальным мышлением высочайшей духовности.

Обратим внимание, что из одного и того же принципа, принципа жизни как стремления к самосохранению вытекают два противоположных принципа которые образуют противоречия развития жизни: принцип животности и  принцип духовности.

Принцип духовного самосохранения  в качестве принципа гомеостаза всеобщего, всеобщей жизни с точки зрения принципа животного самосохранения выглядит безумием, ибо исходит из необходимости осознанной жертвенности личности, личностного «я» во имя Высшего, высшего «Я».[92]

Именно потому действительно духовным является вовсе не причастность к той или иной религии, и участие в её ритуалах, и прочая формальная религиозная и около религиозная чушь, а духовность в действии как реальная жертвенность во имя иных, то есть во имя не своего блага, как например – своего религиозного «спасения», а блага всех, общего и всеобщего блага.

Но детское сознание способно воспринимать лишь формы явлений и исходить из необходимости реализации своих определенных интересов. Это, безусловно, локализованные интересы: единичные или особенные, но ещё не общие и всеобщие. Обособляющее самосохранение является доминирующей и первоочередной задачей любого сознания родового уровня, всё иное так или иначе подчинено этой задаче и проявляется лишь через неё, на её фоне.

Совокупность локализованных интересов можно обозначить понятием «эгоистические» или «эгоцентристское», ибо сознание данной социальной формы – субъект исходит и способен исходить лишь из своих ограниченных и соответствующих задаче контроля локальной социальной формы интересов.

Чем определяется социальная форма указанных интересов? В целом тот или иной единичный социальные интерес, так или иначе, является интересом определенной социальной группы, в которой субъект совершает и завершает процесс своего личностного онтогенеза.

Социальная группа или группы в которой ЛО принимает относительно законченный вид, является той а) особенной, б) общей или с) всеобщей социальной утробой, образ которой, в конечном счете, и принимает субъект, отпечатком чего он и является всю последующую жизнь.

Итак, мы установили связь и соответствие меры развитости формального различающего сознания – мере его широты и глубины, мере завершенности личностного онтогенеза.

Детский или низший уровень сознания выражает особенности данной локальной формы образа социальной среды и соответственно интересы тех малых и средних социальных групп, с которыми данный субъект себя отождествляет.

Средние уровни онтогенеза соответствуют высокой мере развитости формального сознания и мышления. Отсюда и более общий характер интересов субъекта, который выражает интересы больших социальных групп и классов[93].

Высшие уровни онтогенеза, которые соответствуют уже мере и объему всеобщего сознания, превращают формальное сознание через него самого – в его противоположное и это отдельный важнейший вопрос. 

Для детского формально-различающего мышления, то есть мышления достигшего уровня  родового типа ЛО всё то, что не соответствует задаче самосохранения формы и её сознания является или не существенным, или вообще не существует, то есть отсутствует, не имеет места.

Но если нечто – с точки зрения указанного родового субъекта и его интересов – угрожает этим интересам, то независимо от того чем это «нечто» является, оно безоговорочно и без всяких размышлений отвергается. Для данного субъекта такой «объект-субъект» не просто не существует, а проявляется как некое отрицательное, по определению «неправильное существование», для которого «общим благом» было бы просто перейти к несуществованию.

Именно из этого выводятся и вырастают всем известные социальные явления: фанатизма, «необъяснимой» массовой жестокости, преступности, геноцида, войны.

Вместе с тем, - они взрослые и должны соответствовать этому статусу, статусу указанной социальной формы, ибо они и только они несут ответственность за всё, что осознанно и неосознанно совершают сами и что совершается вокруг них.

А в мире совершается такое и в таких масштабах, что объяснимая и естественная детская глупость одновременно является и неестественной тупостью и противоестественным тупоумием бесчисленного числа воплощенных двуногих, угрожающих самому существованию мира.

Детское мышление доминирует в мире и результаты такого доминирования что называется – налицо.

Формально-различающее мышление в силу незавершенности своей и крайнего своего несовершенства не способно воспринимать, то есть понимать того, что не умещается в уже постигнутую логику отношения форм. Формальное мышление тоже своего рода мышление, точнее такое мышление внешне очень напоминает процесс мышления, но является лишь рефлекторным подобием его, оно в силу своей формальности поверхностно и статично.

Для такого мышления всё, что не укладывается в представимый и последовательный конечный спектр форм диапазона привычной формальной дихотомии, то есть строгого и формально определенного противопоставления обособляющих отношений вида: «часть – целое», «конечное – бесконечное», «добро – зло» и т.п., не может существовать и не существует.

В этом заключена тривиальная, по сути, тайна всего того, что русские вместе со всем человечеством натворили в двадцатом столетии[94]. 

Хотя эта тайна  в действительности банальность: детям не понятна бесконечность. Они её не знают, не представляют и не чувствуют.

И именно в этом полный и исчерпывающий ответ на рассматриваемый нами вопрос о том, что убеждает и что – кого может убедить, и может ли убедить кого-то то, что приведено в Книге.

Познавательный предел познающего субъекта всегда проходит там и всегда проходит так, что не должен вызывать у субъекта потери равновесия в качестве его осознания себя в качестве определенной обособленной жизни.

Пояснить сказанное очень просто. Всем известны слова Галилея якобы произнесенные им: «А все-таки она вертится!». И всем известно где находился познавательный предел неспособности воспринимать знание, выразителем которого был Джордано Бруно – в глубине пылающего костра на площади Роз в Риме.

Всем также известно куда завело неприятие знания, которое сообщил и применил на практике один из немногих человеческих сынов, осознающих себя «сынами божьими» известный как Иисус из Назарета.

Отсюда, конечно при желании и возможности, можно получить ответы на ранее поставленные вопросы. 

Убеждает или кажется таковым, что убеждает, что для человека по сути есть одно и то же, лишь то, что соответствует уровню развития человека, то есть программе поведения и развития личности и её уровню мышления.

Иными словами достигнутый уровень развитости личности, его форма как форма мышления и являются тем, что определяет, то есть ставит предел познающему субъекту. То есть сам человек, его самость и стремление самосохранения являются тем пределом, который человек ставит себе, и который он сам преодолеть не в силах. Всё, что разрушает самость людскую и стремится – с точки зрения личности – вывести из равновесия и тем угрожает жизни и существованию не может войти в форму личного и стать её частью, то есть не может стать убеждением, и не может убеждать, и не может быть убедительным.

Духовность в действии, то есть и в абстрактном и совершенно конкретном смысле есть мера преодоления личностью собственной обособленности и её духовная связь с миром, в том числе и с миром людей как выражение единства с ними.

Если у человеческого существа полностью отсутствует рациональный мировоззренческий фундамент, то есть формальное мышление является совершенно неразвитым, то есть человек не понимает того во что верит, то перспективы сформировать у такого субъекта иные убеждения  нулевые, у него и своих-то никогда не было. И причина этого как уже сказано проста, такой субъект может различать лишь форму и характеристики (параметры) этой формы.

Возьмём иной полюс. Для человека-мыслящего, то есть познающего субъекта, знающего мир и умеющего мыслить формально свободно оперируя своими знаниями в соответствии с формальной логикой изменение убеждений уже в принципе возможно. Убеждает логика, теоретическая простота в сочетании с мерой охвата явления, убеждают следствия и совокупность следствий которые можно получить из некоторого идейного построения. В этом смысле изменение убеждений – возможно. Но проблема разумеется возникает, и возникает как зависимость мышления человека от его самости и интересов самости.

Как можно убедить, например, человека, который «жизнь свою положил» на науку, если ему предложить систему идей, которая с его позиций полностью перечеркивает всё то, что для этой ученой личности значимо, ибо опровергает все убеждения этой личности? И если вспомнить о той мере тотальности оппозиции официальной науке, какая заявлена уже в Книге ранее, то как, каким образом можно убедить о существовании и реальности совершенно иной системы идей?

Кажется, что никак.  И это исходя из опыта очень похоже на правду.

На правду, действительно, похоже, но к счастью сама Истина не похожа ни на что кроме самой себя[95]. 

Итак, пора делать выводы.

Всё то, что мы здесь проделывали с вопросом «Что убеждает?» является выражением формальной логики и формального мышления. Некоторые неформальные вкрапления обязательно оговаривались.

С точки зрения формальной логики, которая находит своё несомненное воплощение в опыте убедить тех, кто не относит себя к науке невозможно по причине того, что уровень рационального мышления последних не позволяет понять представленное.

Убедить саму «науку» в том, что она, прежде всего, «не-наука», а лишь некая прелюдия к ней, наряду со своей противоположностью, тоже не представляется возможным.

Конечный вывод, который можно сделать на основании формальной логики таков: убедить кого-либо изменить своим убеждениям заменив их на иные, которые излагаются  этой книгой невозможно.

Но если задуматься, то такой вывод является лишь формулировкой хорошо известного и даже довольно очевидного – эволюционности, то есть постепенности перемен мировоззрения в социуме.

Христиане веруют в Христа, в то, что тот их «спас» и вероятность того, что они уверуют в пророка Мухаммеда и Аллаха очевидно исчезающе мала.

Последователи упомянутого пророка, несомненно являющегося одним из пророков Высшего, несомненно, скорее всего, будут посещать мечети, а не церкви, и отмечать рамадан, а не Пасху.

Ученые будут веровать в позитивное знание и позитивное влияние научных званий на их личную жизнь и понимать свою веру так, как положено верующим в науку ученым. Политики, отечественные, в особенности, будут верить в «демократию» и «необходимость реформ», в «правовое общество» и множество иных вещей, в которые политикам положено верить, иначе они перестанут быть политиками…

Напомним, что когда  нами выше производилась постановка вопроса, на который мы отвечали в первой главе, то речь шла не о банальности, речь шла об Истине.

Истина конкретна. Всеобщность истинного является всеобщностью всех истинных единичных ответов истинных для каждого лично.

Наука, как положительная наука или позитивная наука по-своему неглупа, потому что по-своему честна. Сущность позитивизма – в признании ученого самому себе в своей неспособности понять некоторые вещи, те самые «выдуманные первосущности, якобы скрывающиеся позади мира явлений». То есть, и иначе говоря, в основе позитивизма находится признание собственной неспособности ментального видения сущности явлений теми, кто стремится познавать, что в общем похвально и не вызывает возражений. Но далее, из собственной неспособности указанного видения делается неверный обобщающий вывод о принципиальной невозможности такового вообще. А вот это принципиально неверно и может быть поставлено позитивизму в вину, но эту вину не стоит абсолютизировать.

Именно по этой причине, причине того, что позитивизм является типичным примером логики самосохранения всякого обособленного субъекта, противопоставляющего себя всем иным, он является необходимой частью пути к истине.

Позитивная философия науки и соответствующая ей парадигма рождается как самооформление и активность соответствующего уровня развитости мышления.

И, обратим внимание, это всё ещё детский или подростковый различающее-формальный уровень мышления.

Так называемое «научное мышление» – это предельная форма различающего формального мышления.

Научное мышление это всегда определенная совокупность «около-предельных» и предельных форм формального мышления с соответствующей развитой формальной логикой, развернутой иерархической системой понятий и вообще всем тем, что сопровождает и обеспечивает существование знания каким оно известно всем, и каким перед нами предстаёт в качестве основы системы образования.

Формальная логика в действии – формальное мышление, высший уровень мышления каким оно известно и как оно воспринимается современным человеком. Но формальная логика есть абстрактное выражение логики самосохранения или логики обособления, логики противопоставления.

Формальное мышление не только мышление обособляющее и аналитическое, но как уже было заявлено статическое. Канонизированный символ формальной логики, символ логического формализма, утверждающего эволюционость и абсолютное господство формы: «А=А» говорит именно об этом, хотя совершенно помалкивает о том откуда берутся революционные перемены. А они откуда-то всё-таки берутся.

Итак, если персонально с каждым в мире с глазу на глаза переговорить по рассматриваемому предмету, то результат будет заранее известен, и это вполне определенный результат, вполне точно и определенно выраженный. Закон самосохранения множества единичных детских сознаний будет действовать и будет действовать вполне определенно. 

Если провести мысленный эксперимент, то для каждого из тех нескольких миллиардов сознаний такие переговоры точно не приведут ни к каким кардинальным переменам мировоззрения, ведь мировоззрение рождается социальной средой, а социальная среда в общем и целом соответствует самой себе, воспроизводит саму себя и является тождественной самой себе.  Вот если бы изменялась сама социальная среда, то тогда сознания менялись бы вместе с ней.

 Формальная логика, таким образом, утверждает абсолютную невозможность кардинальных перемен в мире в рассматриваемом здесь направлении.

Но вот Логика, Логика в-сущностно-гегелевском-смысле, та логика, которая является обобщением логики формальной, всё-таки существует и утверждает прямо противоположное тому, что утверждает логика формальная.

И хотя о ней, о аформальной логике пока что не сказано по существу ни слова, обратим внимание, именно абсолютная невозможность того, что произойти не может с позиций формы и формальной логики, является абсолютно необходимым в логике аформальной, той самой, что обычно именуется диалектической.

Непревзойденный познавательный сюрприз, который человечество приготовило само для себя в том, что практически никто не знает диалектики, и это истина, как Истина и то, что Высшее[96] существует, а также и то, что нынешнее тупиковое состояние отсутствия возможности выбирать лишь из одного – из того, что можно назвать «плюрализмо-позитивизмом» – абсолютно иллюзорно.

«Невероятное чудо» того, что через некоторое и исторически ничтожное время большинство людей в мире будут думать, если можно так выразиться духовно созвучно или духовно сонаправленно, и в этом смысле когерентно[97], действительно осуществимо и действительно произойдёт, хотя с позиций научной формальной логики  для этого нет никаких предпосылок и нет вообще ничего.  

Поясню аналогией. Каковая вероятность того, что в данном куске вещества электроны вдруг, что называется ни с того, ни с сего станут синхронно переходить с одной орбитали на другую, излучая электромагнитные волны не только одинаковой амплитуды и частоты, но и одинаковой фазы? 

Невероятно малая, сверхисчезающе ничтожная. Такая, что за всё время существования Вселенной и ещё множества миллиардов триллионов столетий такое произойти в принципе не может.

Не может, но происходит – лазеры существуют, существует Вселенная, которая так и не собирается направляться к своей логически и научно обоснованной «тепловой смерти», и из хаоса туманностей рождаются новые звезды.

Закон самосохранения и принцип Жизни на уровне Всеобщего не только предполагает некоторые очевидные для человека мыслящего вещи, но и требует их. А он далее требует всеобщности и синхронности мысли человечества, то есть одухотворенного единства такой мысли, побуждая к ней всем, что может побудить людей мыслить. Логика развертывания социального не случайна и Всеобщее создало самой логикой такого развертывания предпосылки для синхронизации человеческого мышления, что является необходимым условием его осуществления как Единого Всеобщего Мышления.

Из немыслимого хаоса мнений и точек зрения на будущее мира и человека в нём должен родиться порядок.

Ясно, что такой порядок должен быть одухотворенным порядком. Ещё более ясно, что никто иной кроме русских и Русского Духа, который на несчастье мира сего жив,  ибо жива Россия, не может ничего предложить миру.

Русскому же Духу – Духу Всеобщего есть что сказать, ведь Всеобщее – существует, существует и проявляет себя всеобщим законом развития и потому мир стоит на пороге самых захватывающих и катастрофических изменений.